Лавочкин Семён Алексеевич. Легенда советской авиации – Семен Лавочкин Лавочкин семен алексеевич

Личное дело

Семен Алексеевич (Симон Альтерович) Лавочкин (1900 – 1960) родился в Смоленске в еврейской семье. Часть детства провел в уездном городе Рославле, где окончил городское училище. Затем учился в гимназии в Курске, окончив ее в 1917 году с золотой медалью. С 1918 года служил в Красной армии, в пограничной дивизии.

В конце 1920 года Семен Лавочкин был демобилизован и направлен на учебу в Московское высшее техническое училище имени Баумана. В училище Лавочкин выбрал аэромеханический факультет, где его преподавателем был Андрей Туполев. Лавочкин проходил преддипломную практику в конструкторском бюро Туполева, участвуя в разработке первого советского бомбардировщика АНТ-4 (ТБ-1). Окончил обучение в 1927 году, получив квалификацию инженера-аэромеханика.

Первым местом его работы стал авиационный завод в Филях. С 1929 года Лавочкин работал в Москве в конструкторском бюро Ришара, где создавался гидросамолет – торпедоносец открытого моря ТОМ-1. В последующие годы Лавочкин работал еще в нескольких московских конструкторских бюро над самолетами разных типов, пройдя путь до ведущего конструктора. В 1938 году по приглашению Туполева Лавочкин перешел на работу в Главное управление авиационной промышленности (ГУАП) Наркомата обороны СССР.

С тех пор главной специализацией конструктора Лавочкина стали истребители. В 1939 году Лавочкин совместно с Владимиром Горбуновым и Михаилом Гудковым разработал истребитель ЛаГГ-3. Самолет был представлен на конкурс, объявленный в тот год правительством СССР, и был признан одним из лучших. В качестве производственной базы для постройки нового самолета трем конструкторам выделили завод № 301 в Химках. Истребитель прошел испытания и был принят к серийному производству.

С 1940 года Лавочкин, Гудков и Горбунов возглавили каждый свое КБ. Семена Лавочкина с частью сотрудников перевели главным конструктором в Горький на серийный завод №21 с задачей наладить выпуск истребителя ЛаГГ-3. В годы войны Лавочкин существенно переработал ЛаГГ-3. В истребителе был заменен двигатель, существенно усилена плоскость крыла, что резко увеличило боевые возможности самолета.

Также в военные годы Лавочкин создал десять серийных и экспериментальных истребителей, в том числе Ла-5, Ла-5Ф, Ла-5ФН, Ла-7, широко применявшиеся в боях. Всего в 1941 - 1945 годах были построены 22 500 самолетов конструкции Лавочкина. 21 июня 1943 года авиаконструктор был награжден орденом Ленина и получил звание Героя Социалистического труда.

С 1945 года Лавочкин стал главным конструктором авиазаводов № 81 в Москве и № 801 в Химках. В первые послевоенные годы в конструкторском бюро Лавочкина созданы его последние поршневые истребители - цельнометаллический самолет Ла-9, учебно-тренировочный Ла-180 и дальний истребитель Ла-11. В конце 40-х – начале 50-х годов Ла-9 и Ла-11 составляли костяк истребительной авиации СССР.

А КБ Лавочкина тем временем перешло к разработке реактивных истребителей. Самолет Ла-160, созданный в 1947 году стал первым в нашей стране самолетом со стреловидным крылом. Благодаря новому конструкторскому решению 26 декабря 1948 г. впервые в СССР на истребителе Ла-176 летчик Соколовский достиг скорости звука в полете со снижением.

В 1950 году ОКБ Семена Лавочкина было поручено спроектировать, построить, испытать и внедрить в серию новейшие образцы ракет класса "земля-воздух". В результате им были разработаны наземные зенитные управляемые ракеты, а также ракеты класса "воздух - воздух". В 1955 году лавочкинскими ракетами была оснащена система ПВО «Беркут», защищающая Москву. За создание первых отечественных зенитных управляемых ракет конструкторское бюро Лавочкина в 1956 году было награждено орденом Трудового Красного Знамени, а сам конструктор получил вторую звезду Героя Социалистического Труда. Во второй половине 1950-х Семен Лавочкин и возглавляемое им КБ занимались созданием межконтинентальной сверхзвуковой крылатой ракеты «Буря» и нового зенитного комплекса ПВО «Даль», оснащенного ракетами класса "земля-воздух" большой дальности.

Умер Семен Лавочки во время испытаний на полигоне Сары-Шаган в Казахстане в ночь с 9 на 10 июня 1960 года.

Чем знаменит

С конца 1930-х годов Семен Лавочкин работал над созданием самолетов истребителей. Многие из спроектированных им моделей (ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7) сыграли огромную роль в воздушных сражениях Второй мировой. Уже при первом применении Ла-5 в боевых условиях с14 по 24 августа 1942 года 19 истребителей совершили 180 боевых вылетов и в 27 воздушных боях летчики полка сбили 16 самолетов противника. В воздушных боях при наборе высоты на больших скоростях немецкий Me-109F от Ла-5 не отрывался, а на малых скоростях из-за большего веса Ла-5 в первый момент отставал, а затем сравнивался с ним по скороподъемности. На виражах наш истребитель заходил в хвост "мессеру", так как радиус виража последнего был больше. Горизонтальные скорости нашего и немецкого самолетов были одинаковы, но на пикировании Ла-5 летел быстрее.

О чем надо знать

Не столь известен проект Лавочкина второй половины 1950-х – первая в мире сверхзвуковая двухступенчатая межконтинентальная крылатая ракета наземного базирования «Буря» (изделие «350», В-350, Ла-350, Ла-Х). Он предназначалась для полетов на расстояние до 8 000 километров, на высотах до 25 километров, достигала скорости 3700 километров в час. Стартовый вес ракеты составлял 95 тонн, вес маршевой ступени 33 тонны, вес боевой части – 2,35 тонны.

«Буря» стартовала с пусковой установки вертикально, постепенно переходила в горизонтальный полет, и на высоте 17 500 м разгоняется до скорости, в три раза превышающей скорость звука. В этот момент отделялась первая ступень. Далее ракета следовала на высоте 17 – 18 км по командам астронавигационной системы управления, при подходе к цели совершала противозенитный маневр, набирая высоту 25 км, и пикировала на цель. Полет на максимальную дальность вместе с подъемом и разгоном длился около 2,5 часов. При разработке «Бури» впервые в СССР был создан сверхзвуковой прямоточный воздушно-реактивный двигатель, сконструирована автоматическая астронавигационная система управления полетом и применена механическая обработка и сварка титановых сплавов.

Прямая речь

«Где бы я ни был, что бы я ни делал, я всегда думал о самолете. Не о том, который уже летает, а о том, которого еще нет, который еще должен быть. Иногда сидишь, смотришь спектакль и вдруг ловишь себя на мысли о самолете. Спектакль отодвинулся куда-то далеко, и перед глазами снова самолет… Я еще не знаю, каким он будет. Смутно пока вырисовываются отдельные детали. Я думаю. Иной человек мог бы сказать: довольно странное занятие – с утра до вечера мерить шагами свой кабинет. Да занятие ли это? Но каждый работает по-своему. Так, шагая, я передумываю и уточняю свою идею. Это труд. Это утомительный напряженный труд. И когда наконец мне становится ясным, какой должна быть эта новая машина, я зову к себе моих товарищей по работе. «Вот что я придумал, – говорю я им, – как вам это нравится?» Они слушают внимательно, что-то записывают, чертят. Начинается обсуждение. Иногда мне кажется, что им слишком нравится моя идея, и я не могу сдержаться. «Критикуйте же, черт возьми!» – кричу я им. Они входят в азарт, и в кабинете поднимается такой шум, что посетители, сидящие в приемной, могут подумать, что тут собрались заклятые враги. Но всем нам дорого наше общее дело, поэтому мы все так горячимся и выходим из себя. Обсуждение кончается. Мы довольны. Теперь, по крайней мере, каждому из нас ясно, в чем он прав и в чем не прав. Теперь можно начинать. И вот на чертежах появляется первая линия. Десятки людей работают над будущим самолетом. Моя стройная машина как бы распадается на отдельные части: мотор, винтовая группа, вооружение, – над каждой частью работают специалисты. И все торопятся – скорее, скорей!»

Из воспоминаний С. А. Лавочкина

«Семен Алексеевич никогда не замыкался в кругу чисто профессиональных интересов. В ту пору, в студенческие годы, разносторонность его устремлений ощущалась особенно отчетливо. Мы успевали делать очень многое - ходили в театры, в концерты, слушали поэтов-футуристов, имажинистов. Семен Алексеевич не упускал возможности посетить интересную лекцию в Политехническом музее, побывать на выступлениях Шершеневича, Мариенгофа, Есенина, Маяковского. Очень любил Семен Алексеевич театр "Летучая мышь". Там часто выступали поэты и подчас разыгрывались бури. Аплодировали и свистели, радовались и шикали. В более поздние годы, приходя в театр, Семен Алексеевич частенько поглядывал наверх и говорил: "А как хорошо бывало на галерке…"».

Из воспоминания Р. Г. Лавочкиной

«Ла-5, особенно Ла-5ФН, и Ла-7 стали машинами качественно иного уровня. На рабочих высотах они могли на равных драться с «мессерами» и «фоккерами». С появлением этих истребителей исчезла необходимость эшелонировать боевые порядки по высоте. «Лавочкины» превосходили по скороподъемности немецкие самолеты и легко могли догнать их на горке. По сравнению с самым маневренным вариантом «Мессершмитта» - Bf.109G - истребитель Ла5Ф имел превосходства в вертикальном и горизонтальном маневре до высоты 3500 м, выше преимущество переходило к «мессеру», а вот FW 190 по маневренности «Лавочкин» превосходил во всем диапазоне высот. Ла-5ФН превосходил «Густава» уже до высот порядка 5000 м. На Ла-7 летчики легко догоняли FW 190 как в горизонтальном полете, так и на вертикали, а превосходство в маневренности позволяло зайти «фоккеру» в хвост на третьем-четвертом вираже. FW 190 превосходил Ла-7 только в скорости пикирования, за счет чего немцы могли вовремя «унести ноги» с места схватки».

8 фактов о Семене Лавочкине

Отец Семена Лавочкина был меламедом – учителем в еврейской школе.

Корпус самолета ЛаГГ-3 был сделан из дельта-древесины – нового на тот момент прочного материала из пропитанного формальдегидными смолами и спрессованного под высоким давлением древесного шпона. По легенде, Сталин, когда ему впервые продемонстрировали дельта-древесину, чтобы проверить ее негорючесть, попытался поджечь ее углями из своей трубки, а потом тщетно пытался поцарапать ножом.

На самолетах Лавочкина в войну летали такие знаменитые летчики, как Иван Кожедуб и Алексей Маресьев.

Семен Лавочкин четырежды становился лауреатом Сталинской премии (1941, 1943, 1946, 1948), был награжден многим орденами.

В 1958 году Лавочкин стал членом-корреспондентом АН СССР по отделению технических наук.

Воинское звание Семена Лавочкина – генерал-майор инженерно-технической службы (с 1942 года).

Самолет американского летчика Пауэрса был сбит над Уралом ракетой, созданной в КБ Лавочкина.

В первой половине 1950-х Лавочкин разработал беспилотный самолет-мишень Ла-17, прообраз современных беспилотных летательных аппаратов. Ла-17 выпускался до 1993 года, был создан разведывательный вариант в качестве беспилотного фронтового фоторазведчика.

Василий Алексеенко, Михаил Никольский «Истребители Лавочкина во Великой Отечественной войне»

Как часто люди говорят о заслугах победителей в Великой отечественной войне, но задумывались ли они, о тех, кто стоял у истоков всесоюзной победы. Один из тех, кто внес ощутимый вклад в историю непобедимой советской авиации, является конструктор самолетов – Семен Лавочкин.

Именно его трудом была создана знаменитая линейка фронтовых истребителей Ла-5 и их развития Ла-7. На этих самолетах воевал знаменитый И.Н. Кожедуб, трижды удостоенный звания Герой СССР за победы в воздушных боях.

Биография

Семен Алексеевич Лавочкин, родился в семье меламеда Альтера Ильича Лавочкина и домохозяйки Гиты Савельевной 29 августа, по новому стилю 11 сентября 1900 года. Он является этническим евреем, выходцем из Смоленска.

В Рославле закончил городское училище, после чего был зачислен в Курскую гимназию в 1917 году, которую успешно окончил с золотой медалью.

В 1918 году, поступил в ряды Красной армии, а в 1920 году стал служащим пограничной охраны. Попал под демобилизацию в конце 1920 года, с направлением на учебу в Москве.

Уже проходя преддипломную практику, Семен Алексеевич Лавочкин стал частью истории советской авиации, проходя её в КБ Туполева.

Вся жизнь легендарного конструктора советской авиации Семена Алексеевича Лавочкина, прошла в работе. Это нашло отражение в его биографии.

После того, как он окончил Высшее техническое училище в Москве, начинающий авиаконструктор С. Лавочкин работал под руководством различных конструкторов и инженеров, что в дальнейшем и определило его взгляд на самолёт, полностью лишённый стереотипов, и потому не замыленный.

• 1929 год, ОПО-4, работа под руководством Поля Ришара. Легендарного конструктора гидропланов;
• 1930 год, работа в Бюро Новых конструкций под руководством Анри Лавиля, одного из инженеров команды Поля Ришара, который к этому времени покинул СССР, в числе проектов разрабатываемых на тот момент был тяжёлый истребитель ДИ-4, в разработке которого принял участие и Лавочкин;
• 1939 год. ОКБ-301. Семён Алексеевич Лавочкин совместно с Горбуновым и Гудковым участвуют в конкурсе на создание нового истребителя на замену И-16. Представленный ими прототип И-301, из-за покрытия лаком вишнёвого цвета и лакировки получивший прозвище «рояль», встал в массовое производство в 1940 году под именем ЛаГГ-3;
• 1941 год. ОКБ-21, работы над модернизацией истребителя ЛаГГ-3, до 1944 года было выпушено 66 серий этого самолёта, менявшегося от выпуска к выпуску. Запуск в серийное производство легендарного Ла-5 и дальнейшие работы по его модернизации;
• 1945 год. ОКБ-301. С этого момента и до конца своей конструкторской деятельности Лавочкин работал именно в этом конструкторском бюро.

Великий авиаконструктор Лавочкин Семён Алексеевич любил повторять, что настоящему профессионалу не нужен просто кабинет, необходим целый завод. А для создания шедевра чернил, туши и бумаги мало, нужны рабочие руки, инструменты и материалы для изготовления летательного аппарата.

Начало 1930-х, Испания ввергнута в гражданскую войну, СССР начинает туда поставки вооружения и снаряжения. Вместе с боевыми самолётами в небо Испании взлетают и советские лётчики-добровольцы, которые выполняли не только работу инструкторов, но и осуществляли боевую деятельность.

Бои в жарком небе Каталонии показали, что И-16 хоть и не ступает, пока не уступает, немецким самолетам Bf.109B состоявшим на вооружении авиакрыла «Кондор». Но, тем не менее, устаревает крайне быстро. Ликвидировать отставание был призван конкурс на перевооружение авиации страны Советов, в котором приняли участие молодые авиастроители:

• Лавочкин, Гудков и Горбунов, истребитель ЛаГГ-3, самолет с мощным вооружением, двигателем М-105П, основой конструкции которого было массовое использование бакелитовой фанеры – дельта древесины;
• Микоян и Гуревич – истребитель МиГ-1, двигатель АМ-35, высотный скоростной истребитель;
• Яковлев А.С. с фронтовым истребителем Як-1, двигатель М-105П, лёгкая фанерно-полотняная конструкция, вооружение в виде 20 мм мотор-пушки и двух пулемётов.

Именно эти самолёты и встретили впоследствии первый удар Третьего Рейха, а их наследники выбили личный состав люфтваффе, обеспечив наступающей армии полное превосходство в воздухе.

Заслуги и награды

Звание Героя Социалистического труда С.А. Лавочкин получил 21 июня 1943 года. Орден Ленина и медаль «Серп и молот» украсили грудь конструктора за срочную модернизацию ЛаГГ-3 до уровня который позволил им бороться на равных с самолетами люфтваффе.

Немалая заслуга в том что Ла-5, как и его предок ЛаГГ создавался из дерева и фанеры, это позволило наладить его выпуск в трудное для страны время, в условиях тотального дефицита дюралюминия и других легких сплавов.

Следующего звания Героя Лавочкин удостоился в 1956 году, за существенный вклад в обороноспособность страны. ПВО страны было вооружено именно ракетами его конструкции.

Помимо награды в виде золотых медалей «Серп и молот», Лавочкин являлся лауреатом 4-х Сталинских премий в 1941, 1943, 1946 и 1948 годах.

Список самолетов

В годы Второй мировой войны, советское бюро конструкторов, управляемое Семеном Лавочкиным, разработало серию истребителей, в частности Ла-5 и Ла-7, внесшие значительный вклад в Победу Союза.

В послевоенный период Лавочкин разработал серию реактивных самолетов, в первую очередь Ла-15, но, к сожалению, он не выдержал конкуренции с МиГ-15 и уступил ему пальму первенства.

Но первым был ЛаГГ, уже в послевоенное время, в мемуарах некоторых конструкторов получивший резкое прозвище «Лакированный Гарантированный Гроб», хотя в войсках его звали «рояль» или «красавица».

Самолёт не отличался отличными манёвренными или разгонными характеристиками, но, тем не менее выгодно отличался от Як-1 своей живучестью, и превосходил более скоростные МиГи в мощности вооружения.

Проекты

В целом, большинство разработок С.А. Лавочкина были успешными и прошли все летные испытания, но они подвергались улучшениям. Так и проект модели Ла-5ВИ, был создан по схеме группы .

В декабре 1944 года, ими был предложен вариант по улучшению устаревшей модели Ла-5 с помощью реактивных ускорителей. Данный проект был одобрен и реализован в конце 1944 года, сегодня данная модель известна под названием Ла-7Р.

Последние годы жизни

В 1956 году Лавочкин был назначен главным конструктором ОКБ. Этот пост в его карьере знаменовался двумя крупными проектами.

1. Он спроектировал первую в мире крылатую ракету со сверхзвуковой скоростью и межконтинентальным назначением «Буря».
2. Им же был разработан проект по созданию пусковых комплексов «Даль» предназначенных для ПВО.

Скончался великий авиаконструктор от сердечного приступа в июне 1960 года, с честью выполнив свой гражданский и трудовой долг перед Родиной.

Он провел последние испытания ракеты «Буря» в полигоне расположенном в Казахской ССР близ Балхаша, под названием «Сары Шаган».

В доме, где проживал заслуженный гений советской авиации, установлена памятная доска. И по сегодняшний день, музей ВВС СССР, хранит в своих стенах целую эру создания самолетов истребителей, которые первые в истории превзошли все западные аналоги.

Видео

Е.КИСЕЛЕВ: Это действительно программа «Наше всё» и я, ее ведущий Евгений Киселев. Я приветствую всех, кто в эту минуту слушает радио «Эхо Москвы». В нашей программе мы пишем историю нашего отечества за последние сто лет. Точка отсчета у нас 1905-й год. Мы идем по алфавиту и дошли до буквы Л. Я напомню, что на каждую букву, за исключением буквы К – на букву К у нас было 9 героев, потому что очень много фамилий в русском языке на букву К, и вообще много слов на букву К, так уж устроен наш язык. А на все остальные буквы у нас по 3 героя. Одного мы выбираем голосованием в Интернете, на сайте «Эхо Москвы». Кстати, скоро там появится список кандидатов на букву М, следите за публикациями в Интернете. Одного героя мы выбираем во время специальной передачи из тех, кто входит в этот список, который висит в Интернете, но который не побеждает в Интернет-голосовании – там только один, второго мы выбираем, повторяю, голосованием в прямом эфире. И, наконец, третьего героя выбираю я сам. И вот сегодня у нас герой, которого вы выбрали в прошлое воскресенье, который победил в трехтуровом голосовании и был избран вами, уважаемые радиослушатели, в качестве героя нашей передачи. Это Семен Алексеевич Лавочкин. Прозвучал «Марш авиаторов», написанный в 1931-м году. Семен Лавочкин – выдающийся авиаконструктор. Скажу честно, мне было очень приятно, что Лавочкина выбрали героем нашей программы. Возможно, что если бы его не выбрали, его выбрал бы я, потому что в нынешнем проекте мне очень хотелось, чтобы была хотя бы одна передача о ком-то из блестящей плеяды советских авиаконструкторов. Почему – скажу чуть позже. А вначале, как всегда, портрет нашего героя, портрет в интерьере эпохи.

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ ЭПОХИ

Про таких, как Семен Лавочкин, говорили: ровесник века, забывая, что год его рождения, 1900-й, был на самом деле последним годом века 19-го. Ну да неважно – годом больше, годом меньше, зато красиво. Ровесник века, в котором многие люди оказались рождены для того, чтобы, как пелось в знаменитом марше сталинский авиации, «сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор». Семен Алексеевич Лавочкин был одним из них, из тех, кто силой своего разума создавал «стальные руки-крылья», «пламенные моторы», всё выше и выше стремил полеты советской авиации. Имя Лавочкина сегодня, быть может, не так известно, как имена других выдающихся советских авиаконструкторов. Прежде всего, тех, которые всегда были на слуху, благодаря созданным ими самолетам гражданской авиации: АНам, ИЛам, ЯКам и ТУ – машинам конструкции Олега Антонова, Сергея Ильюшина, Андрея Туполева и Александра Яковлева. Но было время, когда имя Семена Лавочкина гремело. Он был дважды Героем Социалистического Труда, Лауреатом четырех Сталинских премий за создание боевых самолетов для Красной Армии. У него было собственное КБ, где были созданные знаменитые некогда истребители ЛА-5 и ЛА-7, которые в заключительный период Великой Отечественной Войны, в 44-45-м годах стали основными машинами, стоявшими на вооружении советской истребительной авиации ВВС. На них летало большинство советских асов, включая трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба. Судьба Лавочкина по-своему сложилась очень счастливо. Он избежал тяжелых испытаний, которые выпали на долю, например, Туполева, Петлякова, Мясищева и других авиаконструкторов, которые были арестованы в годы сталинских репрессий и создавали свои самолеты, будучи узниками так называемых «шарашек». Многие считают, что Туполева и его коллег спасла надвигавшаяся война. Сталин был прагматиком, представителей научно-технической интеллигенции наказывал выборочно. Сохранилось весьма ценное свидетельство второго человека сталинского режима – Молотова. Ценное вдвойне, потому что записано с его слов писателем-сталинистом Феликсом Чуевым, который преклонялся перед Молотовым и вряд ли стал вкладывать в его уста то, что он не говорил. «Почему сидели Туполев, Стечкин, Королев?», – спросил как-то Чуев у Молотова. «Они все сидели», – ответил Вячеслав Михайлович. «Много болтали лишнего. Они ведь не поддерживали нас. Туполев и другие были в свое время очень серьезным вопросом для нас. Некоторое время они были противниками, и нужно было еще время, чтобы их приблизить к советской власти. И не считаться с тем, что в трудный момент они могут стать особенно опасны, тоже нельзя. Без этого в политике не обойдешься. Своими руками они коммунизм не смогут построить. Иван Петрович Павлов говорил студентам: вот из-за кого нам плохо живется! И указывал на портреты Ленина и Сталина. Этого открытого противника легко понять. С такими, как Туполев, сложнее было. Туполев из той категории интеллигенции, которая очень нужна советскому государству, но в душе они против. И по линии личных связей они опасную разлагающую работу вели. А даже если и не вели, то дышали этим. Да они и не могли иначе». Тем не менее, с Лавочкиным вышло по-другому. Тюрьма миновала его стороной, несмотря на то, что он даже не был членом партии. А это для военного авиаконструктора уже могло быть обстоятельством, внушающим большие подозрения. В КПСС Лавочкин вступил только после смерти Сталина, но в отличие от Туполева, Илюшина, Яковлева, проживших долгую жизнь, Лавочкин ушел из жизни рано. Это случилось в 1960-м, когда ему еще не было 60-ти. Проект создания суборбитального стратегического самолета «Буря», которым руководил Лавочкин, так и не был завершен.

Е.КИСЕЛЕВ: Это был портрет нашего сегодняшнего героя Семена Алексеевича Лавочкина. Мне действительно очень приятно, что у нас одна передача как минимум будет посвящена выдающемуся советскому авиаконструктору той эпохи – эпохи, когда творили и Туполев, и Илюшин, и Яковлев. Потому что отчасти это история моей собственно семьи – мой покойный отец и моя мама, которая поныне жива, и я желаю ей долгих лет и крепкого здоровья, всю жизнь проработали в авиации, в Всесоюзном институте авиационных материалов в Москве, в ВИАМе, и, кстати, когда моя мама была беременна мною, она мне сама сегодня об этом рассказала – я с ней как с профессионалом консультировался перед передачей, - она ездила в командировки на завод «Запорожсталь», где именно для истребителей нового поколения – для реактивных истребителей Лавочкина делали специальный очень тонкий и широкий стальной лист, из которого делались баки для горючего, и когда в апреле 56-го года – я родился в июне, а вот в апреле 56-го года, как раз тогда же, когда второй раз Лавочкин был награжден золотой звездой Героя Социалистического труда, моя мама за ту же самую работу получила орден Знак почета. Надеюсь, что она слышит нас сейчас. А сейчас я представлю вам нашего сегодняшнего гостя – у нас сегодня в гостях историк авиации Дмитрий Борисович Хазанов, которого многие, наверное, уже знают по его неоднократному участию в программе Дмитрия Захарова и Виталия Дымарского - неюбилейные заметки об истории Великой Отечественной войны – «Цена Победы». А вот сегодня будем с ним говорить о Лавочкине. Вот скажите, пожалуйста, как я понимаю с ваших же слов – мы с вами успели немного побеседовать перед эфиром – ваша основная тема это война, Вторая мировая, Великая Отечественная. Вот чем отличались самолеты Лавочкина и почему именно они стали основным оружием истребительной авиации?

Д.ХАЗАНОВ: Прежде всего, добрый день, добрый вечер. Мне очень приятно, что в результате голосования была выбрана именно эта тема. Мне кажется, что Семен Алексеевич Лавочкин – интересный человек, достойный, очень одаренный конструктор. И безусловно, он заслуживает того, чтобы его вспомнили и посвятили ему эту передачу. Это первое. Второе, что я хотел сказать – что в отличие от людей многих, фамилии которых сейчас прозвучали, лидеров наших авиационных, космических КБ – Туполев, Королев, Яковлев – это все-таки были люди, при том, что у них разная судьба, и вы все это знаете, это были люди очень авторитарные, которые стояли во главе своих коллективов, которые в случае определенных периодов жизни могли открывать начальственные двери ударом ноги, условно говоря, и так далее. Совершенно другой был человек Семен Алексеевич – скромный, застенчивый, и это определение как-то даже не вяжется с понятием главного конструктора, потому что все понимают, что это прежде всего организатор производства, и тем не менее, самолеты, которые он создавал в годы войны и в довоенное время… главный конструктор – это организатор, прежде всего, это человек, который должен решать очень много проблем.

Е.КИСЕЛЕВ: Извините, я сейчас перебью. Вы с вами договорились – я задаю вопрос, а вы отвечаете. Иначе вся передача пойдет что называется вверх тормашками. Я вас спросил – что за самолеты были? Чем они отличались от МиГов, от Яков?

Д.ХАЗАНОВ: После этой преамбулы я готов ответить.

Е.КИСЕЛЕВ: Почему, скажем, наши советские асы вроде Кожедуба предпочитали летать именно на самолетах Ла-7?

Д.ХАЗАНОВ: Ну, прежде всего, надо рассказать, что была построена целая цепочка самолетов в годы войны, и они постепенно совершенствовались и модернизировались. После того, как был создан до войны опытный самолет И-301, в серии уже он назывался после доработки ЛаГГ-3, потом появился самолет Ла-5 с более мощным мотором…

Д.ХАЗАНОВ: Горбунов Владимир Петрович и Гудков Михаил Иванович. И необычная история в создании нашего отечественного самолетостроения, когда т.н. триумвират делал самолет. Потом триумвират распался, Лавочкин стал ведущим, главным, но тем не менее самолет был сделан тремя главными конструкторами. Более того – на начальном этапе, когда он только создавался, ведущим, головным был Горбунов, как более опытный, как начальник отдела, наделенный определенными властными полномочиями. Но впоследствии судьба расставила все по своим местам. Потом был, как правильно вы сказал, Ла-5, модернизация, Ла-7, и считается, что на заключительном этапе войны это были одни из лучших не только наших, но и мировых истребителей. Я бы здесь сказал, что эти самолеты были очень подходящими для той войны, которая шла на советско-германском фронте, когда от истребителя не требовалась исключительная дальность, исключительная высотность, потому что бои велись вблизи линии фронта – у нас была с немцами т.н. тактическая война, бои шли на небольших высотах, и это были самолет прифронтовой авиации. И самолеты Ла-5 ФН, Ла-7 оказались очень удачными, которая здесь шла, и поэтому они так любимы были летчиками.

Е.КИСЕЛЕВ: То есть для них была важна скорость и маневренность?

Д.ХАЗАНОВ: Да, они были скоростными, маневренными, живучими, в какой-то степени защищали летчика как лобовой щит. Мотор воздушного охлаждения продолжал работать в случае выхода из строя нескольких цилиндров и позволял летчику вернуться на свою территорию. Они обладали очень неплохой вертикальной маневренностью. Опять же, для той войны, которая здесь была. И по комплексу летно-тактических данных не уступали своим противникам – мессершмитам, фокевульфам того же года выпуска.

Е.КИСЕЛЕВ: То есть это легенда – о том, что якобы немецкие истребители превосходили, и наши летчики брали в основном мужеством, отвагой, самопожертвованием?

Д.ХАЗАНОВ: Ну, надо смотреть, какой период. Если речь идет о 44-м году, 45-м году, то преимущества у немцев не было. И в чем-то мы даже их превосходили. Другое дело, что у нас не хватало хорошо подготовленных летчиков. Но в том случае, если в кабине сидел человек, который знал свое дело, который не был наскоро обучен и выпущен в полет, а прошел и школу войны, и нормальное обучение, если ему так повезло, то у него были все шансы не только на равных бороться с немецкими асами, но и выиграть это единоборство.

Е.КИСЕЛЕВ: А я помню, один из знаменитых асов времен войны, впоследствии маршал авиации Покрышкин в фильме «Неизвестная война», который был снят совместно советскими и американскими кинематографистами в середине 70-х годов, когда была первая волна разрядки в отношениях между США и СССР, в те времена, когда подписывались первые соглашения о разоружении, когда летал «Союз-Аполлон», - в этом фильме Покрышкин рассказывал, что он летал на американском самолете – «Аэрокобре». У асов была возможность выбирать, на чем будет летать? Или что поставили на вооружение…

Д.ХАЗАНОВ: Я думаю, что что поставили на вооружение. Но я думаю, что Александру Ивановичу просто лично понравился этот самолет, и он использовал его достоинства, он говорил, что он сжился с ним, в частности в этом фильме, в котором он выступал. Но его дивизия сражалась на «Аэрокобрах», и естественно, он. Хотя войну он тоже закончил на самолете Лавочкина – Ла-7, когда их уже перевооружили.

Е.КИСЕЛЕВ: То есть и американские истребители не превосходили самолеты Лавочкина?

Д.ХАЗАНОВ: И американские истребители не превосходили самолеты Лавочкина.

Е.КИСЕЛЕВ: А вот такой вопрос, который очень часто возникает. Вам уже, наверное, не раз приходилось отвечать. Сколько сбил Кожедуб – 62 самолета, да?

Д.ХАЗАНОВ: 59 – официально, по нашей историографии.

Е.КИСЕЛЕВ: А лучший немецкий ас по фамилии Хартман сбил сколько?

Д.ХАЗАНОВ: 352 самолета.

Е.КИСЕЛЕВ: Почему такой разрыв?

Д.ХАЗАНОВ: Ну…

Е.КИСЕЛЕВ: И, по-моему, там был не только Хартман, там в этом списке…

Д.ХАЗАНОВ: Ну, прежде всего, все, что записано летчику на боевой счет, это вовсе не значит, что он сбил. Возможности проконтролировать было мало, мы понимаем, что воздушный бой очень скоротечен, и даже человек, искренне уверенный, что он сбил, совсем не значит, что это так. Самолет мог уйти вниз, на фоне затеряться. Он был уверен, что сбил, а тот благополучно пролетал. И масса таких случаев известно.

Е.КИСЕЛЕВ: А как происходило? Летчик вылетает на задание, возвращается и докладывает, что…

Д.ХАЗАНОВ: Да, что сбил вражеский самолет. И кто свидетель? Или это наземные войска, или это кто-то с земли наблюдал за этим боем, или, допустим, председатель колхоза над полем, как происходило в нашем случае. У немцев, поскольку они летали парами, то у них подтверждение ведомых требовали. Во всех случаях это немножко условно, и как правило, в таких вещах, о которых вы спрашиваете, нужно свидетельство противоположной стороны. Допустим, наши летчики там что-то доложили, а документы противника показывают, что за эти сутки на этом участке фронта противник понес такие-то потери – и уже более или менее становится ясно, насколько это правда и насколько нет. Но здесь вот главный ответ на ваш вопрос – я здесь акцент бы все-таки сделал не на не совсем достоверных донесениях, а на очень большом опыте тех людей, которые против нас воевали. Советская авиация не выбила вражеские кадры, и летчики, которые прошли всю войну, многие из них уцелели, дожили до капитуляции, в данном случае Германии и являлись очень опасными противниками. И вот большой опыт, большое количество проведенных боев, плюс тактика немецкая, которая сильно отличалась от нашей. Наши летчики очень часто все-таки были привязаны к прикрытию района, к прикрытию своих самолетов – бомбардировщиков и штурмовиков. Немецкие асы занимались преимущественно свободной охотой, когда летчика ничто не ограничивает, когда он сам свободен в выборе цели, в выборе поведения. Он может атаковать или, по каким-то ему ведомым соображениям, выйти из боя, и это не значит, что он будет каким-то образом наказан в дисциплинарном порядке.

Е.КИСЕЛЕВ: Принципиально разная тактика ведения воздушного боя и вообще использования истребительной авиации.

Д.ХАЗАНОВ: Да, поэтому многие немецкие асы имели такие высокие счета и, так скажем, хорошо уцелели, в частности на нашем фронте.

Е.КИСЕЛЕВ: И, соответственно, они уклонялись от боя, когда видели, что есть малейшая опасность.

Д.ХАЗАНОВ: Или опасность, или когда они видели, что им противостоит хорошо подготовленный, прекрасно владеющий машиной противник, русский летчик, они могли выйти из боя, форсируя моторы, скрыться и поискать себе более подходящую жертву на следующий раз.

Е.КИСЕЛЕВ: Ну и, конечно, большие потери в начальный период войны?

Д.ХАЗАНОВ: Теоретически да, но статистики показывает, что в 43-м году потери были даже больше, чем в 41-м, как это ни странно, и в личном составе. Может быть, в 41-м году у нас были очень большие потери на земле, а вот воздушные бои – наиболее суровые, наиболее жестокие – это как раз 43-й год, когда…

Е.КИСЕЛЕВ: Курская дуга.

Д.ХАЗАНОВ: Да, Курская дуга, битва за Днепр, когда решался исход борьбы за господство в воздухе. И многие наши летчики, особенно которые не успели как следует доучиться, которых в экстренных обстоятельствах вводили в бой, они как раз наиболее сильно пострадали.

Е.КИСЕЛЕВ: Я напомню, что мы сегодня работаем в прямом эфире, и наши радиослушатели могут присылать свои вопросы, свои реплики, замечания по телефону +7 985 970 45 45 в виде смс-сообщений. Некоторое количество мы уже получили, и вот, в частности, вдова Героя Советского Союза, Олега Николаевича Смирнова пишет нам, что ее муж летал во время войны на самолетах Ла-5 и Ла-7 и очень хорошо о них отзывался. Ну, на некоторые вопросы мы уже ответили. Вот, в частности, здесь как раз пришла реплика от Юрия о том, что у немцев было около 200 летчиков, сбивших по сто и более самолетов. Эту тему мы только что обсудили. Дмитрий из Санкт-Петербурга спрашивает: «Разве Покрышкин и Кожедуб летали не на спидфайтерах? А впрочем, это не умаляет достоинств самолетов Лавочкина». Ну, я не специалист, но я так понимаю, про спидфайтеры – это, что называется, аберрация зрения. Действительно, были Аэрокобры, целая дивизия.

Д.ХАЗАНОВ: Да, а Кожедуб всегда летал только на самолетах Лавочкина.

Е.КИСЕЛЕВ: Ценя их скоростные качества. А вот почему же… Одну секунду, кто-то прислал нам такую реплику… Юрий – «Не зря ЛаГГ называли – лакированный гарантированных гроб». Не слышали никогда?

Д.ХАЗАНОВ: Конечно же, слышал, ну как вы думаете, как я мог не слышать.

Е.КИСЕЛЕВ: А почему так называли?

Д.ХАЗАНОВ: Здесь хотел сделать небольшую преамбулу…

Е.КИСЕЛЕВ: Тогда мы остановимся вот на этом месте. У самолета ЛаГГ – это предшественник Ла-5 и Ла-7 – было такое фронтовое прозвище, фронтовая кличка – «лакированный гарантированный гроб». Почему, об этом мы поговорим после паузы. Потому что сейчас время новостей середины часа на «Эхе Москвы». Оставайтесь с нами, мы вернемся в эфир через минуту-другую.

НОВОСТИ

Е.КИСЕЛЕВ: Мы продолжаем наш выпуск, который сегодня посвящен Семену Лавочкину. Это первая передача из трех на букву «Л». Я напомню, что у нас еще будут программы о руководителе советского телевидения времен брежневского застоя – Сергее Лапине и о выдающемся ученом-физике, лауреате Нобелевской премии Льве Ландау. А сегодня мы говорим об авиаконструкторе Лавочкине. Вместе со мной здесь в студии Дмитрий Борисович Хазанов, историк авиации, которого вы, наверное, знаете по участию в программе «Неюбилейные заметки об истории Великой Отечественной войны – Цена Победы», которую ведут Виталий Дымарский и Дмитрий Захаров по понедельникам. Я напомню, что мы сегодня работаем в прямом эфире и у нас включен телефон +7 985 970 45 45 – на этот номер вы можете присылать свои вопросы в виде смс-сообщений. Далее – хотел бы сразу среагировать на несколько ваших реплик. Вот, например, Наталья из Москвы возмущается по поводу цитаты из писателя Феликса Чуева. Она пишет мне – «Что за милая крошка делает вам вводные?» Ну, Наталья, это разные милые крошки, разные мои коллеги озвучивают в эфире тексты «Портретов» наших героев, которые пишу я сам. Просто для того, чтобы в передаче звучал не только мужской, но и женский голос и вашему уху было бы приятно. Некоторые такие секреты нашей радийной профессии. Что же касается цитаты из Феликса Чуева – ну, вы знаете, это очень ценная цитата. Вы, наверное, не расслышали или не поняли или, как говорится, не врубились в смысл того, что было сказано. Молотов не оставил собственноручных воспоминаний, во всяком случае опубликованных. Но у него был обожатель – вот этот самый Феликс Чуев, который с ним многократно встречался и старался записывать разговоры, долгие беседы, которые они вели на молотовской даче в Жуковке. И на самом деле, там множество ужасных вещей сказано Вячеславом Михайловичем и записано потом Феликсом Чуевым. И как исторический источник это ценнейшая вещь. Мы просто рассказали вам – вот как Сталин, Молотов и иже с ними относились к выдающимся ученым. Они им до конца не доверяли, особенно некоторым из них. Так, по версии Молотова, изложенной писателем Чуевым, Туполев, Мясищев, Королев и многие другие ученые оказались в местах не столь отдаленных. И, в общем, я понимаю, что действительно среди научно-технической интеллигенции были люди, которые в глубине души совсем не любили ни Иосифа Виссарионовича, ни созданную им систему. Вот так вот. Ну, тут много разных других замечаний. «До какого года стояли самолеты Лавочкина на вооружении?» Ну, очевидно, самолеты, о которых мы говорили, самолеты времен войны, они стояли на вооружении до тех пор, пока не появились реактивные истребители, в том числе и конструкции Лавочкина. Кстати, правда, что Маресьев, знаменитый безногий летчик воевал на самолетах Лавочкина?

Д.ХАЗАНОВ: Да, правда. После возвращения в строй он летал на самолете Ла-6 ФН в 63-м гвардейском полку. Евгений Алексеевич, вы задали вопрос насчет «лакированного гарантированного гроба». Позвольте, я отвечу на это дело, хотя бы кратко.

Е.КИСЕЛЕВ: Да-да, пожалуйста. Откуда появилось это название?

Д.ХАЗАНОВ: История принятия на вооружение самолета ЛаГГ-3 была очень сжата, очень короткой. 30 марта опытный истребитель, пилотируемый Алексеем Ивановичем Никашиным, впервые поднялся в воздух. Быстро прошли заводские испытания, государственные испытания. Все происходило буквально в сверхсрочном порядке. Самолет был запущен в серию на пяти заводах. Это вообще была неслыханная удача трех молодых главных конструкторов. И можно предположить, что заслуга и того, что они сделали удачную машину, и заслуга летчика-испытателя, который смог выявить все ее достоинства, и также то, что она делалась без металлических деталей, узлов, только из дерева. Дерева у нас в стране, как вы понимаете, было достаточно, и предполагалось, что в случае, если начнется что-то неприятное, война, то мы будем обеспечены истребительной авиацией. Самолетов надо будет много, – так рассуждал упомянутый вами раннее товарищ Сталин. Но заводы, на которых разворачивалось производство, это тоже надо было все делать очень быстро. Кто-то был вообще не готов к этому делу, кто-то имел другую технологию. В общем, все это было очень сложно, болезненный процесс. Так, завод в Горьком, который стал вообще головным, они собирались сделать какую-то свою машину, заместители Поликарпова. И вдруг приезжает совершенно незнакомый им человек со своей командой. Они продолжают как ни в чем не бывало выпускать эти старые 16-е, говорят, что надо все уже совершенно по-другому. Поэтому когда началось серийное производство, то серийные машины очень сильно отличались в худшую сторону от опытных. Они и тяжелее сильно оказались, и древесина там гораздо меньше использовалась, чем на опытной машине, да и качество отделки было хуже. И, кроме того, Лавочкину было приказано увеличить дальность полета истребителя. В момент передачи они установили дополнительный кессон, установили топливные баки, чтобы обеспечить постановление правительства. Словом, если опытный самолет весил меньше 3 тонн, 2970 кг, то серийные – 3380, 3300 кг, что вообще очень существенно. А двигатель стоял все тот же – М-105, который, конечно, оказался слабоват для такой машины, и начались большие проблемы. Летчики, особенно молодые, мало подготовленные еле могли совладать. Это первая часть. Вторая часть – что прочность конструкции, на которую был расчет, оказалась недостаточной. У самолета подгибались стойки шасси, много других проблем во время пилотажа. Были случаи, когда самолет не выходил из крутых пикирований. Это тоже очень нервировало, беспокоило руководство. Ну и третий момент – что самолеты Яковлева, тоже не лишенные больших проблем, тем не менее оказались в целом удачными. И было решено, тем более, что Яковлев – человек очень активный, он в это время был зам наркома…

Е.КИСЕЛЕВ: Был любимцем Сталина…

Д.ХАЗАНОВ: Да, любимцем был, был вхож в кабинет вождя. И он провел решении о постепенной замене самолетов Лавочкина на самолет своей конструкции – Як-1, потом Як-7, потом Як-7 Б, и постепенно заводы один за другим переходили под юрисдикцию Александра Сергеевича Яковлева. Это была весна 1942-го года. Лавочкину оставили второстепенный завод, который в это время из Таганрога эвакуировался в Тбилиси. Южные люди вообще мало себе представляли, что это такое. И тем не менее, готовились выпускать его самолеты. И туда уехал основной контингент его ближайших сотрудников. В Горьком он остался буквально с горсткой самых близких своих сподвижников. Это история создания Ла-5.

Е.КИСЕЛЕВ: А вот когда появился Ла-5, то тут конкуренция продолжилась и в итоге склонилась уже на сторону Лавочкина?

Д.ХАЗАНОВ: Ну, в какой-то степени да, а в какой-то нет, потому что многие летчики так до конца войны с удовольствием и летали, и воевали на самолетах Яковлева. Тем более, что у него тоже было много удачных проектов. Самолет Як-3 считается самым легким истребителем, то есть у него были безусловные ценители и безусловные достоинства. В конце войны…

Е.КИСЕЛЕВ: А были еще истребители МиГи, да?

Д.ХАЗАНОВ: МиГи к тому времени Микоян и Гуревич перестали строить серийно. Завод номер один после эвакуации его из Москвы в Куйбышев прекратил выпускать и начал делать штурмовики Ил-2. Поэтому Микоян временно из конкуренции выбыл, это КБ не было распущено – они занимались опытными работами, высотными самолетами, но таким вот массовыми серийщиками Микоян и его коллеги не были уже в это время. Лавочкин был последним. Но если бы ему оставили только один завод в Тбилиси – Таганрогский 31-й, то я думаю, что тоже это было бы недолго. Но в результате экстренных мер срочной установки на свой самолет на планер воздушного охлаждения, который был значительно мощнее, М-82, быстрого проведения летных испытаний…

Е.КИСЕЛЕВ: А это чьей конструкции был мотор?

Д.ХАЗАНОВ: Швецова. И в результате поддержки, которую Лавочкину тогда оказали секретарь обкома, целый ряд высокопоставленных товарищей, которые в него поверили. И вот, он был вызван в Кремль, ему вернули контроль над одним из крупнейших тогда Горьковским заводом номер 21, и история пошла так, как она пошла. Впоследствии там создавались уже последующие самолеты Семена Алексеевича. Кстати, Ла-5 уже был чисто лавочкинский самолет. Если ЛаГГ-3 – это был Лавочкин, Горбунов, Гудков, то Ла-5, Ла-7, Ла-9 – это уже сугубо лавочкинские машины.

Е.КИСЕЛЕВ: «Когда в воздух поднимался Покрышкин, об этом словами «Ахтунг, ахтунг!» предупреждали немецкие связисты своих летчиков. Предупреждали ли наши связисты наших летчиков о нахождении в небе Хартмана и других немецких асов?» - спрашивает нас радиослушатель по имени Дзаук.

Д.ХАЗАНОВ: Думаю, что нет. И наши узнали о Хартмане только где-то в самом конце войны в лучшем случае – из протокола допроса пленных немецких летчиков. А так как-то не очень у нас интересовались их фамилиями, именами. Фриц – и все тут.

Е.КИСЕЛЕВ: Вот многих задела эта история Хартмана. «Зачем унижать Хартмана? Он молодец», - пишет Юра из Санкт-Петербурга. Ну, Юра, по-моему, никто его не пытался унизить, просто мы говорим о том, что были разные методики подсчетов, разная тактика…

Д.ХАЗАНОВ: Разный боевой опыт. Хартман – молодец. Он использовал все, что ему давала его техника, тактика, умение.

Е.КИСЕЛЕВ: А как, кстати, сложилась его судьба? Он уцелел к концу войны?

Д.ХАЗАНОВ: Он уцелел. Ему, по-моему, были даже специальные передачи посвящены. Он был выдан американцами нашей стране, получил срок – 25 лет, и провел достаточно длительный период в заключении. Потом он был отпущен, вернулся в Германию, жил там, и в 93-м году скончался.

Е.КИСЕЛЕВ: В ФРГ или в ГДР?

Д.ХАЗАНОВ: В ФРГ.

Е.КИСЕЛЕВ: Вот какой Альберт появился, который меня проклинает: «Киселев, ты антисоветчик и мерзкий человек! Стараешься исказить историю. будь проклят!» Ну, вы знаете, в некотором смысле я действительно антисоветчик, потому что я считаю, что слава богу, что советский период нашей истории закончился. Но в этом периоде было много всего хорошего. И, в частности, сегодняшней передачей я стараюсь отдать должное светлым страницам в нашей истории. «Вы забыли упомянуть Баунтгартена, который сбил 285 самолетов». Ну, понимаете, мы сегодня не ставим такую задачу – подробно говорить об истории немецких асов. Мы просто упомянули Покрышкина, Кожедуба, трижды Героя Советского Союза, который сбил 62 самолета – больше всего из наших асов, по нашей методике подсчета, повторяем. Он действительно летал на самолетах Лавочкина. И в этой связи мы не могли не… Тем более, что нам задавались эти вопросы. «А на каких самолетах летали французы из полка «Нормандия–Неман»? – спрашивает Сергей из Москвы.

Д.ХАЗАНОВ: На самолетах Яковлева. Сначала на самолетах Як-1, Як-9, а окончили войну на Як-3, и им были подарены эти самолеты.

Е.КИСЕЛЕВ: Евгений Алексеевич, а не Сергей Алексеевич меня зовут. Это я обращаюсь к Евгении, телефон которой 7 962… и на конце 15. Так вот, Евгения, вы упрекаете меня в том, что я потратил все время на ВВС, кроме рассказа о Лавочкине. Ну, вы знаете, мне кажется, странно было бы рассказывать о чем-то еще, кроме авиационной и космической техники, потому что именно этому всю свою жизнь посвятил Семен Алексеевич. Ну, вот я знаю, что у моего сегодняшнего гостя, Дмитрия Борисовича Хазанова, историка авиации есть некоторые справки, в том числе, по-моему, и биография, написанная рукой самого Семена Алексеевича покойного. Пожалуйста, Дмитрий Борисович.

Д.ХАЗАНОВ: Если можно, я буквально несколько слов. Ну, во-первых, мне кажется, интересно будет вам услышать, что писал сам Семен Алексеевич. «Родился я в Смоленске в 1900-м году. Примерно в возрасте 10-ти лет вся наша семья, в том числе и я, переехала в Рославль, Смоленская область. Отец мой был учителем, мать – домохозяйкой. В городе Рославле я сначала учился в городском училище, затем попытался поступить в гимназию. Процентная норма для евреев не позволила мне туда поступить, и я должен был в 15-м году уехать в город Курск к родным, где и поступил в гимназию. Окончил ее в 17-м году. По окончании вернулся к родным в Рославль и добровольно вступил в следующем году в Красную армию. Сначала в Красную гвардию, потом в Красную армию. Находился в ее рядах почти до конца 20-го года. В 20-м году я был откомандирован на учебу в Московское высшее технического училище. Тяжелое материальное положение довольно часто отвлекало меня от занятий в училище, и окончить его я смог только в 29-м году. В 27-м году отец умер, и я поступил уже на постоянную работу на завод №22 в Москве. С той поры я начал работать в авиационной промышленности. За 16 лет (а он писал это уже в 43-м году) я работал на разных должностях и на разных участках. Правительством был принят проект моего самолета, и с той поры я продолжаю вести работу по проектированию различных типов самолетов и их модификаций». И подпись – С.А.Лавочкин. Это что касается официальной автобиографии. Он действительно занимал должности и прошел путь от копировщика до главного конструктора, работал преимущественно в Москве на 22-м, 28-м заводе, 39-м. Потом был приглашен на завод №31, тогда флагман нашего самолетостроения. Потом работал старшим инженером в Первом головном управлении наркомата общего машиностроения. Потом был назначен главным конструктором завода № 301. И после того, как самолет ЛаГГ-3 был принят, он стал уже главным конструктором в Горьком на 21-м заводе и достаточно долго там прожил. Вот Семен Алексеевич пишет, что он был женат, его жена – домохозяйка, его отец – из мещан, учителем работал в Рославле, а мать домохозяйка, тоже их мещан. У него было еще двое братьев. Но он был старший, поэтому приходилось тащить, грубо говоря, всю семью. Это что касается биографии его. Да, вы совершенно правильно сказали – 4 раза он был награжден Сталинской премией, отмечен, и дважды Семен Алексеевич был Героем Соцтруда. В июне 43-го года ему вручили это звание за успехи самолет Ла-5 и второй раз он был награжден званием Героя Соцтруда с вручением золотой медали Серп и Молот в апреле 56-го года, уже за космическую технику.

Е.КИСЕЛЕВ: Есть еще несколько вопросов, которые мы получили по Интернету. Ну, я вот уже успел поинтересоваться у моего сегодняшнего гостя, Дмитрия Борисовича Хазанова, историка авиации, может ли он как-то прокомментировать вопрос, который поставлен на Интернет-сайт «Эха Москвы» в адрес нашей программы. Инна из израильского города Халона прислала вопрос – «Не могли бы вы поподробнее рассказать, как в феврале 1953-го года авиаконструктора Лавочкина в числе других выдающихся советских евреев заставили подписать письмо с призывом переселить советских евреев в сибирские необжитые районы как народ, ответственный за сфабрикованный заговор врачей, якобы имевший место против Сталина?» Ну, вы знаете, действительно было такое письмо. Его действительно готовились опубликовать в газете «Правда». Об этом, кстати, достаточно подробно рассказано в мемуарах Ильи Оренбурга «Люди, годы, жизнь», в некоторых других мемуарных источниках. Да, действительно, это является медицинским фактом. Конец 40-х начало 50-х годов – это период, когда с благословения Сталина началась в стране организованная антисемитская кампания, и в рамках этой кампании было и убийство Михоэлса, и арест многих видных евреев, и процесс еврейского антифашистского комитета, и затем «дело врачей», и вот это вот готовившееся письмо. Но по каким-то соображениям в последний момент от его публикации отказались, и буквально через очень короткое время Сталин умер. «Дело врачей» было закрыто, и об этом очень много рассказано, есть целая книга историка Геннадия Костырченко, в которой очень подробно, Инна, рассказывается. «Хотя бы 55 лет спустя расскажите об этом» - об этом уже много раз рассказано. Да, Дмитрий Борисович.

Д.ХАЗАНОВ: Я все-таки один момент по этому вопросу хотел сказать. Сошлюсь на воспоминание одного из заместителей Лавочкина, заместителя главного конструктора Чернякова, который присутствовал на обсуждении ракетной тематики вот как раз в то время, о котором вы сейчас сказали, и там стоял вопрос, что расчетный вес ракеты, которая планировалась – это же новая зенитная ракета, стартовая масса – новое, неизведанное дело, и полагали, что все это будет в рамках тонны, а оказалось 3,9. Заседание вел Лаврентий Павлович Берия, и узнав, что так, он вдруг заявил – «Надо с этим делом срочно разбираться – эти евреи хотят загубить нашу страну». И начались репрессии, поскольку и заместители у Семена Алексеевича были, и директор опытного завода тоже был не той национальности. И с большим трудом тогда Семену Алексеевич удалось отстоять от серьезных репрессий своих ближайших коллег.

Е.КИСЕЛЕВ: Вот, кстати, наша радиослушательница, которая подписывается фамилией «Лавочкина», возможно, это внучка или правнучка, а может и дочь – простите, не знаю ничего о родных Семена Алексеевича, - поправляет нас – не Ярославль, а Рославль.

Д.ХАЗАНОВ: Рославль – я так и сказал.

Е.КИСЕЛЕВ: Совсем коротко. У нас буквально три минуты до конца программы. Сверхзвуковой титановый самолет Лавочкина и причины, по которым он не пошел в серию. Только очень коротко.

Д.ХАЗАНОВ: В конце этапа самолетной тематики Семен Алексеевич сделал очень неплохие самолеты – Ла-200 и Ла-250. Но в это время уже серии были переданы самолетам Микояну – МиГ-15- известная страница, слава и гордость нашей авиации, и было решено, что эти самолеты останутся в опытных экземплярах.

Е.КИСЕЛЕВ: Еще один вопрос. Стратегическая крылатая ракета, которой занимался Лавочкин.

Д.ХАЗАНОВ: Вы знаете, после завершения авиационной тематики Семен Алексеевич занялся прежде всего зенитно-управляемыми ракетами. Это был очень большой период в его деятельности, очень сложный и, к сожалению, очень закрытый. Мало кто знает, что комплекс, который создавался, С-25, он был на основе как раз ракет Лавочкина. Но буквально только сейчас стали появляться публикации, в частности, очень интересная работа в «Аэрокосмическом обозрении», которая рассказывает об этом периоде – Серова и Фомичева. Я обращаю всех внимание, что стоящая работа, и если есть возможность, прочитайте.

Е.КИСЕЛЕВ: Несколько вопросов по пейджеру нам пришло по поводу проекта «Буря». Если в двух словах, что это был за проект?

Д.ХАЗАНОВ: Это была крылатая ракета, которая должна была в какой-то степени – по идеям, по конструкции – конкурировать с ракетой Р-7 Королева. Но, как вы знаете, была принята именно ракета Королева на вооружение, и ей было отдано предпочтение. Но в принципе очень интересная работа.

Е.КИСЕЛЕВ: И, собственно, она была незакончена в связи со смертью Лавочкина, да?

Д.ХАЗАНОВ: Да.

Е.КИСЕЛЕВ: Последний вопрос. Больше у нас, к сожалению, не остается времени. Отношения Лавочкина со Сталиным.

Д.ХАЗАНОВ: По моим данным, четыре раза они встречались. Первая встреча, я смотрел, 19 мая была, когда самолет Ла-5 был запущен в серию. В октябре 43-го года на предложение Сталина увеличить дальность самолета Ла-5, Ла-7 Лавочкин ответил отказом, и, в общем, не такой он мягкий был человек, раз позволил себе возражать, спорить. Он сказал, что это ухудшить летные данные. Как показало дальнейшее, он был прав. И, в общем, многие, наверное, по-другому посмотрят на этого человека – мягкого, интеллигентного. Военные испытатели говорили, что между собой звали его «Овечка» за такой характер незлобный. Но тем не менее, он мог отстоять свою точку зрения, отстоять людей, с которыми он работал и которым доверял. Он до конца отвечал за то, что он предлагал. То есть у него были исключительные качества.

Е.КИСЕЛЕВ: Дмитрий Борисович, большое вам спасибо. К сожалению, наше время истекло. Мы уже перебираем. Я напомню, у нас в гостях сегодня был историк авиации Дмитрий Борисович Хазанов. Говорили мы сегодня об истории нашей авиации, прежде всего времен войны, говорили о Семене Алексеевиче Лавочкине. Это была программа «Наше все» и ее ведущий, Евгений Киселев. До встречи в следующее воскресенье.

Д.ХАЗАНОВ: Спасибо, всего доброго.

Пожалуй, одним из самых привлекательных экспонатов музея ВВС, расположенного в подмосковном Монине, по праву считается самолет-истребитель Ла-7 трижды Героя Советского Союза И.Н. Кожедуба. На эту машину-легенду, созданную под непосредственным руководством С.А. Лавочкина, нанесены ряды красных звездочек, каждая из которых означает победу над противником. Ла-7 по своим летным данным и вооружению по праву считается одним из лучших истребителей Второй мировой войны. Но мало кто догадывается, что от первых замыслов конструктора до создания истребителя Ла-7 лежит дистанция длиною в пять лет.

Прославленный летчик-истребитель, лучший ас Советского Союза и всей антигитлеровской коалиции, трижды Герой Советского Союза Иван Никитович Кожедуб возле своего Ла-7 на котором он воевал весной 1945 года. Снимок сделан в 1988 году в Монинском авиационном музее, где хранится эта уникальная машина

Семен Алексеевич Лавочкин родился 11 сентября (29 августа по старому стилю) 1900 года в еврейской семье в Смоленске (по другим данным - в деревне Петровичи Смоленской губернии).

В 1917 году окончил гимназию с золотой медалью и был призван в армию. С 1918 года - в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а затем в пограничных войсках. В 1920 году поступил в Московское высшее техническое училище (ныне МГТУ им. Баумана) и после его окончания получил квалификацию инженера-аэромеханика.

Трудовой путь Лавочкин начал летом 1927 года на авиационном заводе в Филях. В то время на предприятии осваивалось серийное производство первого отечественного цельнометаллического тяжелого бомбардировщика ТБ-1, что было весьма кстати, поскольку темой дипломного проекта Лавочкина был бомбардировщик.

Два года пролетели незаметно, и в 1929 году Семен Алексеевич перешагнул порог недавно созданного конструкторского бюро французского инженера Ришара. Причина появления в СССР «варяга» достаточно проста. Отечественная промышленность до конца 1920-х годов так и не смогла создать для авиации ВМФ гидросамолет, и взоры руководства страны устремились на Запад. Но и торпедоносец открытого моря ТОМ-1, спроектированный при участии заведующего секцией прочности Лавочкина, остался в единственном экземпляре. К моменту его первого полета отечественная промышленность уже

освоила серийный выпуск поплавкового варианта ТБ-1 аналогичного назначения.

Коллектив Ришара распался, а под руководством его заместителя Анри Лавиля в Бюро новых конструкций (БНК) началась разработка двухместного истребителя ДИ-4. Освоив аэродинамический и прочностной расчеты у Ришара, в БНК Лавочкин, занявшись конструкцией и компоновкой самолета, шагнул еще на одну ступень, став ведущим конструктором. С тех пор главным направлением в творчестве авиаконструктора Лавочкина стали самолеты-истребители.

Но в жизни бывают и исключения. После БНК Лавочкину пришлось непродолжительное время поработать в Бюро особых конструкций (БОК) у В.А. Чижевского над экспериментальным стратосферным самолетом БОК-1 и параллельно у профессора Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского С.Г. Козлова - над гигантским транспортным самолетом. Постоянные поиски более совершенной структуры авиационной промышленности приводили к появлению новых и ликвидации старых предприятий. Особенно это отразилось на творчестве конструкторов, часто переходивших из одного коллектива в другой. Не стал исключением и Лавочкин. Эта чехарда продолжалась до 1939 года.

После перевода БОКа в Смоленск Лавочкин оказался у Д.П. Григоровича, а затем, в 1935 году, - в подмосковных Подлипках «под крылом» создателя динамо-реактивных пушек Л.В. Курчевского. Об этом периоде деятельности Лавочкина следует рассказать подробнее, поскольку он впервые стал главным конструктором завода № 38, но не авиационного, а... артиллерийского.

Торпедоносец открытого моря ТОМ-1, в проектировании которого участвовал С.А. Лавочкин

Семь лет, затраченных на создание динамо-реактивных орудий, не увенчались успехом. Ни один самолет, оснащенный этими орудиями, на вооружение так и не приняли. Это ставило Леонида Васильевича Курчевского в неловкое положение - деньги истрачены, а пушек, пригодных к эксплуатации, нет. Но, глубоко убежденный в правоте своей идеи, Курчев-ский пригласил на завод авиационных конструкторов С.А. Лавочкина, С.Н. Люшина, Б.И. Черановского и В.Б. Шаврова. Каждый из них начал развивать свое направление.

Одним из главных параметров истребителя тех лет была скорость. Чем она выше, тем быстрее (конечно, в сочетании с высокой маневренностью и мощным вооружением) можно одержать победу над противником. При ограниченном выборе двигателя скорость можно увеличить только путем снижения лобового сопротивления. Но как это сделать? Первым делом Лавочкин и Люшин, знакомые еще по совместной работе у Ришара и Лавиля, применили убирающееся шасси. Это дало заметный прирост скорости, а затем предложили совершенно неожиданное решение - спрятать фонарь летчика в фюзеляж. Это, конечно, тоже увеличит скорость, но и ухудшит обзор из кабины летчика. А самолет с плохим обзором - хорошая мишень. Тогда решили сделать сиденье пилота опускаемым вместе с фонарем.

И сегодня конструкторы иногда идут подобным путем. Вспомните сверхзвуковые пассажирские лайнеры Ту-144, англо-французский «Конкорд» и многоцелевой Т-4 (изделие «100») П.О. Сухого. Правда, у этих машин фонарь никуда не убирается, а опускается и поднимается носовая часть фюзеляжа, но и здесь цель у них и у Лавочкина была одна - снизить аэродинамическое сопротивление. И все-таки, несмотря на прогрессивность технических решений, заложенных в истребитель ЛЛ (Лавочкин и Люшин), опускаемое кресло было очень неудобно. Главком ВВС Я.И. Алкснис и главный инженер Главного управления авиационной промышленности (ГУАП) Наркомата тяжелой промышленности (НКТП) СССР А.Н. Туполев, посетившие 12 января 1936 года Управление специальных работ (туда входил и завод № 38), не одобрили этот проект.

В этом же году Курчевского отстранили от занимаемой должности, а Туполев вскоре предложил Лавочкину должность в Главке НКТП, на базе которого в 1938 году был создан Наркомат авиационной промышленности (НКАП). Так волею судьбы авиационный конструктор отрекся от любимой работы, но ненадолго. Работая в наркомате, Лавочкин старался поддерживать свои конструкторские навыки. Чем только ему не приходилось заниматься на этом поприще, даже созданием в 1936-1937 годах арктических глиссеров «Севморпуть», предназначавшихся для связи ледокола с берегом, преодолевая при этом полыньи и льдины. Но все же авиация притягивала сильнее.

Стратосферный самолет БОК-1, аэродинамический расчет которого выполнил С.А. Лавочкин

Появлению поколения самолетов Второй мировой способствовала прежде всего гражданская война в Испании. Эта страна, расположенная на Пиренейском полуострове, стала своего рода полигоном, где проверялась и отрабатывалась боевая техника многих государств, в том числе Германии и Советского Союза. Даже последующие вооруженные конфликты на Хал-хин-Голе и в Финляндии не оказали такого влияния на военную технику и снаряжение, как война в Испании.

Выводы о необходимости совершенствования, в частности, авиационной техники были сделаны быстро, а создание новых самолетов затянулось на несколько лет, несмотря на все усилия со стороны руководства Советского Союза. От замыслов до воплощения машины в «металл» большая дистанция, и все упиралось прежде всего в силовую установку. А это ахиллесова пята советского самолетостроения. Единственное, на что реально могли рассчитывать отечественные авиаконструкторы, это на моторы М-103 и на еще только проектировавшийся М-88. У первого из них мощность была явно недостаточна. Это послужило толчком к появлению такого самолета, как «С» В.Ф. Болховитинова с тандемной спаркой двигателей М-103 - потомка лицензионной «Испано-Сюизы».

Самолет истребитель ЛЛ-1 с динамо-реактивными пушками Курчевского, разрабатывавшийся С.А. Лавочкиным и С.Н. Люшиным на заводе № 38

Куда привлекательней в 1938 году выглядел М-88, но он появился с опозданием, и на первые И-180 Н.Н. Поликарпова, И-28 В.П. Яценко и И-220 «ИС» («Иосиф Сталин») А.В. Сильванского поставили менее подходящие М-87. Но и с этим, уже проверенным, мотором фортуна отвернулась от самолетостроителей. На первом из этих самолетов в декабре 1938 года погиб В.П. Чкалов. Второй, взлетевший в апреле следующего года, хотя и в целом удачный, требовал доработок, но упрямый характер Владимира Панфиловича загубил неплохую идею. Не встал на крыло и «Иосиф Сталин» Сильванского.

Ситуация изменилась в 1939 году, после появления 1100-сильного мотора М-105 и 1350-сильного АМ-35. И сразу же в «бой» вступили молодые кадры:

A. С. Яковлев, А.И. Микоян с М.И. Гуревичем, М.М. Па-шинин, Д.Л. Томашевич и В.П. Горбунов с С.А. Лавочкиным. Были, конечно, и другие, по-своему талантливые творцы новой техники, но, находясь в плену устаревших концепций, они предлагали либо полуфантастические проекты, либо устаревающие боевые бипланы. Например, А.А. Боровков и И.Ф. Фло-ров проектировали биплан «7221» (впоследствии И-207) со свободнонесущими крыльями и с мотором воздушного охлаждения, а инженер Г.И. Бакшаев - истребитель монобиплан РК с раздвижным крылом. Не менее экзотичным проектом был ИС (истребитель складной), родившийся из содружества летчика B. В. Шевченко и конструктора В.В. Никитина. Этот самолет в воздухе превращался из биплана в моноплан и наоборот.

Л.В. Курчевский

Из всего многообразия проектов реальными оказались лишь пять: И-200 с двигателем АМ-35 (первый полет 5 апреля 1940 года), И-26 (первый полет 13 января 1940 г.), И-301, И-21 (ИП-21) с моторами М-105П и И-110. Последний из них, создававшийся в тюремном конструкторском бюро ЦКБ-29, ориентировался на двигатель М-107 и вышел налетные испытания в самый разгар войны. И-21, взлетевший в июне 1940 года, отличался неудачной аэродинамической компоновкой крыла. Его доводка затянулась, а начавшаяся война заставила прекратить работу над ним.

Каждый из первых трех истребителей имел свои преимущества и недостатки, но вместе они как бы дополняли и в какой-то мере подстраховывали друг друга. В то же время И-26 (прототип Як-1) и И-301 (будущий ЛаГГ-3) стали конкурентами в борьбе на «авиарынке» истребителей.

Конструктор всегда находился в поиске, модернизируя и создавая новую авиатехнику. В итоге самолеты ЛаГГ-3, Ла-5 и Ла-7 наряду с машинами других конструкторов внесли большой вклад в победу над гитлеровской Германией. В одной из своих публикаций Лавочкин писал:

БОК-1 разрабатывался в Бюро особых конструкций под руководством В.А. Чижевкого

«В свое время арбалет пришел на смену луку, но не он кардинально изменил боеспособность армии. Для этого потребовался порох... Рационализация, усовершенствование существующих конструкций и машин, конечно, дело необходимое, и я отнюдь не противник рационализации, но настало время смелее отрываться от принятых схем, от избитых приемов - надо сочетать эволюционные пути развития техники с подлинной революционной ломкой».

Время революционного пути настало после войны с появлением турбореактивных двигателей. К сожалению, на этом этапе развития авиатехники ОКБ-301 занималось созданием лишь опытных образцов самолетов. Один из них, Ла-160, впервые в отечественной практике оснащенный стреловидным крылом, проложил дорогу знаменитому истребителю МиГ-15, появление которого во время войны в Корее способствовало быстрейшему завершению вооруженного конфликта.

Очень высоки были шансы принять на вооружение ВВС барражирующего перехватчика Ла-200. Но успешное завершение его испытаний совпало с созданием самолета Як-25 с малогабаритными двигателями АМ-5, что привело к изменению взглядов военных.

«Гце бы я ни был, что бы я ни делал, я всегда думал о самолете, - писал Лавочкин. - Не о том, который уже летает, а о том, которого еще нет, который еще должен быть. Иногда сидишь, смотришь спектакль и вдруг ловишь себя на мысли о самолете. Спектакль отодвинулся куда-то далеко, и перед глазами снова самолет...

Я еще не знаю, каким он будет. Смутно пока вырисовываются отдельные детали. Я думаю. Иной человек мог бы сказать: довольно странное занятие - с утра до вечера мерить шагами свой кабинет. Да занятие ли это? Но каждый работает по-своему. Так, шагая, я передумываю и уточняю свою идею. Это труд. Это утомительный напряженный труд.

И когда наконец мне становится ясным, какой должна быть эта новая машина, я зову к себе моих товарищей по работе. «Вот что я придумал, - говорю я им, - как вам это нравится?» Они слушают внимательно, что-то записывают, чертят. Начинается обсуждение. Иногда мне кажется, что им слишком нравится моя идея, и я не могу сдержаться.

Критикуйте же, черт возьми! - кричу я им. Они входят в азарт, и в кабинете поднимается такой шум, что посетители, сидящие в приемной, могут подумать, что тут собрались заклятые враги. Но всем нам дорого наше общее дело, поэтому мы все так горячимся и выходим из себя. Обсуждение кончается. Мы довольны. Теперь, по крайней мере, каждому из нас ясно, в чем он прав и в чем не прав. Теперь можно начинать.

И вот на чертежах появляется первая линия. Десятки людей работают над будущим самолетом. Моя стройная машина как бы распадается на отдельные части: мотор, винтовая группа, вооружение, - над каждой частью работают специалисты. И все торопятся - скорее, скорей!»

Последним пилотируемым самолетом ОКБ-301 стал перехватчик Ла-250. Машина очень сложная и представлявшая собой сгусток передовых технических решений. Но опыт ее создания не пропал даром, а результаты многолетних исследований и летных испытаний способствовали разработке новых образцов боевых самолетов в других конструкторских коллективах.

Фрагмент рабочего кабинета С.А. Лавочкина в музее НПО имени С.А. Лавочкина

На этом фоне обращает на себя внимание создание беспилотной радиоуправляемой мишени Ла-17 и на ее базе фронтового разведчика, ставших первыми дистанционно управляемыми летательными аппаратами Советской Армии.

За заслуги перед государством 21 июня 1943 года Лавочкину присвоили звание Героя Социалистического Труда с вручением Золотой медали «Серп и Молот» и ордена Ленина. 20 апреля 1956 года Семен Алексеевич удостоен второй Золотой медали «Серп и Молот».

С 1956-го С.А. Лавочкин - генеральный конструктор ОКБ-301. Спустя два года Лавочкина избрали членом-корреспондентом Академии наук СССР.

Семен Алексеевич трижды избирался депутатом Верховного Совета СССР (3-5-го созывов). Лауреат четырех Сталинских премий СССР. Награжден тремя орденами Ленина, орденами Красного Знамени, Суворова 1 -й и 2-й степеней, медалями, в том числе «За боевые заслуги».

Имя Лавочкина носит научно-производственное объединение в подмосковном городе Химки, образованное на базе ОКБ, которым он руководил. Его именем названы улицы в Москве и Смоленске, там же установлены бронзовые бюсты.

(1900-1960) советский авиаконструктор

Долгое время имени Семена Алексеевича Лавочкина сопутствовала тайна. Такова была дань профессии конструктора самолетов. И до сих пор многое из того, что он сделал, остается тайной.

Семен Лавочкин родился в 1900 г. - на рубеже веков - в семье простого учителя. В то время они жили в Смоленске, и здесь же Семен пошел в школу. В 1908 году родители переехали в город Рославль. Жизнь была нелегкой, благополучие семьи опиралось на личное хозяйство - корову, огород и старый сад - которое давало больше дохода, чем скромные заработки отца. Но родители не унывали: денег в семье Лавочкиных было мало, зато улыбок и шуток - предостаточно. Обычно тон задавал отец, любивший за ужином, когда собиралась вся семья - жена и трое детей - рассказывать сметные истории.

В то время существовало правило, согласно которому число гимназистов-евреев не должно было превышать пять процентов. Чтобы стать одним из «пятипроцентников», требовалось исключительное трудолюбие и незаурядное дарование. Семен Лавочкин обладал и тем и другим. В 1917 году он окончил гимназию в Курске с золотой медалью и мечтал продолжать учебу в институте. Но мысль о высшем образовании пришлось пока оставить.

Семнадцатилетний Лавочкин вступил добровольцем в Красную Армию. В 1920 году все студенты и лица, имевшие право поступить в высшие учебные заведения, были демобилизованы. Среди вчерашних красноармейцев, собравшихся в аудиториях МВТУ имени Баумана, оказался и Лавочкин.

Дом, где он поселился, находился неподалеку от дома, в котором жил профессор Жуковский. По утрам, направляясь в училище, профессор и студент не раз встречали друг друга. А скоро Семен Лавочкин стал учеником Жуковского, после того как примкнул к «ветродуям» - как называли в МВТУ тех, кто отваживался на выбор аэродинамической специальности.

Теоретический курс обучения Семен Алексеевич Лавочкин завершил в 1927 году. Но прежде чем приступить к дипломному проекту, молодой инженер обязан был поработать на производстве, накопить опыт для грамотного проектирования. Для преддипломной практики Лавочкин выбрал известное КБ Туполева . Одной из причин этого выбора было огромное уважение, с каким Семен Лавочкин относился к известному конструктору и которое он пронес через всю жизнь.

В это время на заводе внедрялся в серийное производство первый советский бомбардировщик ТБ-1 (АНТ-4), созданный конструкторским бюро Туполева. Лучший старт было трудно придумать. Молодой человек начал работать в серийно-конструкторском отделе туполевского КБ и занимался вопросами прочности. В 1929 году Семен Алексеевич Лавочкин защитил диплом и получил звание инженера, после был направлен на работу в конструкторское бюро, которое возглавлял французский инженер Поль Эме Ришар. Тогда в нем работали Сергей Павлович Королев , Николай Ильич Камов , М. И. Гуревич и другие будущие знаменитые конструкторы. Через два-три месяца Лавочкин не только научился свободно переводить технические тексты, но и вполне уверенно беседовал с французскими коллегами. По вечерам, обложившись специальными словарями и справочниками, он погружался в мир формул, графиков, расчетных схем, конструкторских решений, старательно отбирал и анализировал все лучшее, что накопило мировое самолетостроение.

Вскоре Семен Лавочкин был переведен в ЦКБ под начало А. А. Чижевского, а через год оказался в КБ Григоровича, где вплотную столкнулся с конструированием истребителя. В самом начале тридцатых годов Лавочкину была предоставлена возможность самостоятельно спроектировать истребитель - «добро» на это дал сам Орджоникидзе. В начале 1940 года начались испытания ЛаГГ-1. Потом по требованию военных, Семену Лавочкину удалось успешно решить проблему увеличения дальности полета почти вдвое - так родился ЛаГГ-3. (ЛаГГ-2 никогда не существовал, поскольку по государственной нумерации истребители носили только нечетные номера, а четные присваивались бомбардировщикам.) Решением правительства ЛаГГ-3 был запущен в серийное производство на пяти заводах.

Война потребовала новых усилий в поисках по созданию нового самолета. Стало ясно, что ЛаГГ-3 тяжеловат, а для стремительных боевых маневров ему не хватало мощности. Надо было менять двигатель, а это значило - проектировать другой самолет. После тяжелых трудов в условиях войны, ошибок и находок появился самолет Ла-5, который Государственная комиссия приняла для производства. Но и после этого новый истребитель требовал к себе повышенного внимания. Лавочкин сутками находился на заводе, исправляя на ходу обнаруженные недоделки, совершенствуя свое детище. В 1943 году за свой труд он был удостоен звания Героя Социалистического Труда.

Следующее задание, которое одновременно получили Лавочкин, Яковлев , Микоян и Гуревич, было конкретным: построить самолет, способный драться на высоте 13-14 километров. Самолет понадобился срочно: в конце 1943 года над Москвой стал регулярно появляться вражеский самолет-разведчик. Облегченный до предела немецкий самолет летал в одни и те же часы на высоте, не доступной советским истребителям.

Помощники Семена Алексеевича Лавочкина хорошо знали его любимую фразу: «Я не знаю, как это сделать, но я знаю, что это нужно сделать так, чтобы получилось хорошо! » Он повторял эти слова очень часто и всегда поощрял своих коллег к дискуссиям, когда надо было решить ту или иную проблему. Лавочкин давал всем высказаться, внимательно слушал и мгновенно аккумулировал наиболее интересное. Он никогда не говорил «я утверждаю» или «я приказываю», но пользовался совсем другими оборотами: «вот мы и пришли к выводу...» или «общими усилиями можно дать такое решение...». Подводя итог совещаниям, Семен Лавочкин сам делал нужные выводы, но подавал их сотрудникам как результат совместного, коллективного творчества. Это нравилось людям, стимулировало мышление, поиски нового. За это коллеги очень уважали Лавочкина. Кроме того, конструктор с удивительной четкостью представлял себе, как в дальнейшем будут использоваться его самолеты, потому что превосходно разбирался в тактике боя.

Послевоенные годы освоения новой скоростной техники напоминали взрыв. Осторожно, но настойчиво, с железной последовательностью переходил Семен Алексеевич Лавочкин барьер неизвестности, отделявший винтомоторную авиацию от реактивной. Ла-15 большой славы своему конструктору не принес. Всех опередил МиГ-15, машина прочная и надежная, неприхотливая в своих требованиях к летчику. Позже стало ясно, что и Ла-15 представляет собой существенную ступень в истории советской авиации. В процессе его разработки Лавочкин применил те принципиально новые способы проектирования, которые были использованы не только в самолетах но и в ракетостроении.

Вскоре Семен Лавочкин выпустил на испытания два новых экспериментальных самолета - сверхзвуковой истребитель-перехватчик «190» и двухместный всепогодный истребитель «200». Каждая из этих машин была по-своему нова и интересна. Особенно сверхзвуковой «190». Коллектив Лавочкина вложил в эту машину много сил. Была разработана новая схема шасси, еще дальше оттянулось не похожее на своих предшественников бак-крыло с удивительно тонкими, но достаточно жесткими элеронами и рулями. Угол стреловидности возрос на 55 градусов. Правда, новая машина не пошла в серию, но построена она была не зря. В то беспокойное для конструкторов время всякий экспериментальный самолет помогал внести ясность.

Работая над истребителями, Семен Алексеевич Лавочкин мечтал о создании мирной машины - пассажирского самолета сверхзвуковых скоростей. «Через некоторое время, - говорил он своим коллегам, - мы с вами сделаем пассажирскую машину. Такую, что люди будут летать в Америку за два часа».

Но жизнь распорядилась иначе. Творческий путь замечательного конструктора оборвала болезнь. Осталась только память об этом интересном и неординарном человеке.